Как бы ни были с первого взгляда похожи индийская и китайская философии, на деле они абсолютно разные. Да, у них есть какая-то прозрачная общая черта — стремление достижения счастья и покоя на небесах после тяжёлых мучений на земле, однако, индийские и китайские философы всегда придерживались разных мнений о том, как этого можно достичь.
Допустим, для индийских философов было свойственно прибегать к абсолютно радикальным мерам — они не предполагали под собой китайскую «добродетель» или «любовь к ближнему», а, наоборот, стремились вовсе уйти далеко-далеко от каких-либо человеческих чувств, эмоциональных взаимодействий и плотских утех. Их цель была более высокой: спокойствие, полное самоуглубление и совершенство.
В древние времена образовалось немало школ философии, но по итогу они все, во-первых, отталкивались от одной идеи — учений Будды, а, во-вторых, так и не были доведены до совершенства в своих собственных модифицированных учениях.
Китайская философия более близка славянскому народу, ведь предполагает под собой жизнь для другого человека, как в христианстве. Вся философия Китая, как и в Индии, отталкивается от учений одного философа — Конфуция. Его идеей было такое же достижение спокойствия на небесах спустя муки и ад на земле, однако добивалась она только служением народу. Честность, любовь и справедливость — вот главные заповеди конфуцианства.
Я однозначно могу сказать, что мне интересны идеи индийской и китайской философии. Необычно посмотреть под иным ракурсом на те вещи, которые мы ежедневно воспринимаем только под своим. Особенно мне нравится идея индийской философии о жизни, подобной отшельничеству, ради достижения гармонии и Нирваны (Рая, по-другому). Вроде как и радикальная мера, однако, для многих людей, искренне верующих в Бога и желающих оказаться под его крылом, она может оказаться самой действенной. Нельзя случайно не совершить грех, когда живёшь среди людей, особенно с учётом того, что все мы в той или иной степени грешны. Достижение полнейшей гармонии с самим собой, своим телом и сознанием позволит человеку смотреть на мир свысока, подобно Богу, а не простому человеку.