Стихотворение Есенина «Ты меня не любишь, не жалеешь…» написано незадолго до его трагической гибели в декабре 1925 года. Есть мнение, что его строки стали разве что не эпитафией поэта самому себе…
На мой взгляд, это скорее совпадение. Убедить в обратном могло бы лишь уверенное доказательство самоубийства Есенина, которого у нас нет и, по всей видимости, вряд ли когда-то в обозримом будущем будет: слишком много тайн и по сей день скрыто в архивах госбезопасности.
Однако бесспорно в этом стихотворении подводится определенная итоговая черта. Мировоззрение поэта всегда было утонченно-трагическим, безоглядного оптимизма у него не встречалось и раньше. Даже в самых, казалось бы, нежных лирических строках у Есенина всегда сквозит ускользающая обреченность:
Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот и веселый свист…
Это 1923 год.
Если раньше мне били в морду,
То теперь вся в крови душа.
1922.
Повторюсь, никогда особого счастья стихотворения всемирно известного русского златовласого хулигана не излучали. Поэтому считаю не вполне правомерным воспринимать «Ты меня не любишь…» как некое трагическое предзнаменование, финальную точку жизни и творчества.
Стихотворение это обращено к некой абстрактной (потому что таких было предостаточно) женщине, с которой лирического героя связывает лишь минутная страсть. Опять-таки, поскольку это не первый (да и не второй, чего уж там…) случай — страсть уже не безоглядная, а довольно, если можно так сказать, инертная. Можно и порассуждать… Есть версия, что адресованы эти строки барышне легкого поведения — с этим я согласиться не могу. С проститутками не говорят о судьбе.
Этот пыл не называй судьбою,
Легкодумна вспыльчивая связь…
Речь тут все же не о продажных объятиях, они того не стоят. Вероятнее всего, у лирического героя (а, может быть, и автора) имела место встреча с какой-то знакомой женщиной. Встреча, которая спонтанно перешла в интимную стадию в силу… не знаю, привычки, что ли. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен… А что еще делать-то?..
Здесь нет любви. Да и страсти в подлинном ее обличье здесь тоже нет. Нет душевного подъема, нет ощущения достигнутой цели, наконец. Это усталая машинальная близость как попытка немного оживить собственные чувства — провальная, надо отметить, попытка.
Герой уже будто со стороны интересуется, скольких она ласкала до него. Ему это просто любопытно, никаких эмоций — ни горечи, ни брезгливости. Он знает, что безразличен ей, как человек. Она ему — тоже:
Я ведь сам люблю тебя не очень,
Утопая в дальнем дорогом.
Исчерпанные резервы души не оставляют места живым чувствам и привязанностям — вот что самое горькое в этом и других есенинских стихотворениях последних лет. Ему уже не больно. Не страшно. Его там, собственно, уже и нет. Он в своем «дальнем дорогом» — там, где он мог любить и мог чувствовать себя любимым. Там, где идеалы его юности не были еще безжалостно растоптаны современной действительностью. Ведь Есенин не циник по своей природе, он величайший лирик своего поколения.
Но лирика и нежность очень хрупки, и именно они, будучи раздавленными, безвозвратно обращаются в самый жесткий цинизм. Именно об этом говорит фраза:
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.
Потому что нечего уже поджигать. Пепелище.
Есенин так и не повзрослел. Возможно, просто не успел. Но дело в том, что жить ему довелось в очень лихие годы. Драма его жизни разворачивалась на фоне драмы великой державы, сметавшей все на своем пути. Ведь по сути вся его жизнь — сплошная череда каких-то трагических происшествий. Полная разочарований личная жизнь. Разлука с детьми. Революционные катализмы. Ощущение своей неприкаянности как в качестве поэта, так и в качестве человека…
Но все же ему бесконечно жаль того себя, который еще был способен на открытые эмоции, кто не очерствел сердцем, не упал под гнетом судьбоносных испытаний. Ему жаль беспечной юности, не знающей границ своего счастья, любви к миру и людям. И он просит не опошлять, не трогать святое, наивное, детское…
Только нецелованных не трогай,
Только негоревших не мани.
Потому что такие игры хороши тогда, когда оба знаю цену этим объятиям. Когда уже нет иллюзий. Есть равнодушие: не эта — так другая, не тот — так вон тот… Очень больно и горько пережить столкновение живого и мертвого, сердечного и циничного. Сам Есенин с подобным сталкивался неоднократно. Ему было присуще немного детское, чистое восприятие действительности, он, как и любой из нас, мерил других по себе — и оттого порой очень обжигался.
Стихотворение носит несколько отстраненный характер. Герой уже не переживает. Даже не удивляется, что не переживает. Привык. Но в глубине души теплится та самая сокровенная мечта об одной из самых главных основ жизни духовной — о любви… Любви, которой давно уже нет, как и надежд на новое ее появление. Но сама память о ней по-прежнему остается неприкосновенной…
Маяковского немного трудно понять и это естественно учитывая то не спокойное время когда он жил и творил трудно сказать что на самом деле было у него на душе вед судьба этого поэта была полна страсти и нищеты и умер он странно