Анализ стихотворения «Чародейкою зимою» Тютчева

2 вариант анализа стихотворения «Чародейкою зимою»

Стихотворение «Чародейкою зимою…» датировано 1852 годом. Канун новогодних праздников. Три пятистрочных строфы и рифмовка АБААБ. Просто, но ювелирно…

Замечательное — сказочное — состояние заснеженного леса передал нам Фёдор Иванович Тютчев. В первой строфе игриво, задорно называет поэт холодную зиму «чародейкою» — волшебницей, проказницей, способной на невероятное. Она у Тютчева — живой, одушевлённый персонаж. И лес — живой, и луч — живой, и солнце — живое.

Вот — перед нами картина: густой лес, недвижим, «околдован» тайной чаровницей, стоит под праздничным покрывалом со снежною бахромой. Он как будто бы застыл навечно. Но… И тут начинается движение:

«Неподвижною, немою,
Чудной жизнью он блестит…»

Невероятно — в этой немоте и статичности дышит чудесная, неведомая нам жизнь! И судить о том можно лишь по блеску — такому едва заметному намёку на движение!

Во второй строфе Ф. Тютчев продолжает размышлять над секретами зимнего леса. Что с ним происходит? Всем ли открывается полог тайны? И оцепенение лесное сродни ли летаргическому сну:

«И стоит он, околдован, —
Не мертвец и не живой…»

Да нет же! Сон — волшебный! И вся загадка — в «лёгкой цепи пуховой»! Весь лес, как пленник, опутан этой цепью. Она лёгкая, ничего не стоит её разорвать… А может, пленник — добровольный, по своей воле сдавшийся в плен красавице-зиме?

Ничто не нарушит покоя леса, даже «луч косой», который солнышко «мещет» на него. Оно, словно, касается белого покрывала и говорит лесу:

«Давай, просыпайся! Давай отправимся по белу свету вместе!»

Но не отзывается зачарованный великан — «в нем ничто не затрепещет». Он лишь весь «вспыхнет и заблещет ослепительной красой», и останется в своем невольно-добровольном рабстве.

Интересно то, что для описания простого леса поэт применяет слова, которые больше подходят для богато украшенного зала или выставки ювелирных изделий — блещет, вспыхнет, ослепительная. А непривычные — противоречивые — метафоры! Зима (холодная по своей сути) обвязала лес «пуховой цепью» (тоже — холодной). Пуховая подушка, пуховой платок — то, что греет. Как может холод произвести тепло? Или даже сама по себе «пуховая цепь» — цепь не может быть лёгкой (этот приём называется оксюморон)! А ещё одна метафора: «сном волшебным очарован», то есть лес не усыпили колыбельной или снотворным, а очаровали сном. То есть такое произвели на него впечатление, что он погрузился в состояние ни жизни, ни смерти.

Удивительная проницательность в описании природы, в способности подметить нечто недоступное обыкновенному глазу — контрастировали с рассеянностью и небрежением к мелочам Ф.И. Тютчева в его обычной жизни. Например, однажды поэт собирался на бал, и вместо своего пальто надел ливрею домашнего лакея. Правда обнаружилась только тогда, когда Фёдор Иванович покидал мероприятие: он был крайне удивлён тем, что ему подали…

При этом поэт внимательно — филигранно — относился к своим творениям — следил за тем, чтобы не было повторов (тавтологий), чтобы рифма была правильной. Стихотворения Тютчева представляли собой некий концентрат мысли — как писали литературные критики, Фёдор Иванович брал целую оду и сжимал её до размера двух-трёх строф.

Фёдор Иванович Тютчев — самый удивительный и неоднозначный поэт Золотого века, основатель русского романтизма — вечный лирик и поклонник Красоты и Гармонии. И хотя огромного литературного наследия он не оставил, то что он создал А.А. Фет назвал «духа мощного господством».

Вставить свои 5 копеек